Главная
Владельцам сайтов - надёжный заработок
Поступление за деньги
Подача документов
Математика
Сочинение
Обществознание
Результаты экзамена
Ссылки
Апелляция
Купить CD ШКОЛЬНАЯ ПРОГРАММА
Купить 1C:Репетитор.Русский язык (9-11 класс)
Учебник составлен при активном участии
филологического факультета МГУ.
Купить Teach Pro. Математика 7-11 класс
Купить Тесты по математике
Купить CD Геометрия
Купить CD Математика/Начала анализа
Купить CD Тригонометрия
Купить CD Уравнения/Неравенства
|
Накануне
XX
- Зайди ко мне на минутку, - сказал Берсеневу Шубин, как только тот
простился с Анной Васильевной, - у меня есть кое-что тебе показать.
Берсенев отправился к нему во флигель. Его поразило множество студий,
статуэток и бюстов, окутанных мокрыми тряпками и расставленных по всем
уголкам комнаты.
- Да ты, я вижу, работаешь не на шутку, - заметил он Шубину.
- Что-нибудь надобно ж делать, - ответил тот. - Одно не везет, надо
пробовать другое. Впрочем, я, как корсиканец, занимаюсь больше вендеттой,
нежели чистым искусством. Trema, Bisanzia!*
______________
* Трепещи, Византия! (итал.).
- Я тебя не понимаю, - проговорил Берсенев.
- А вот погоди. Вот извольте поглядеть, любезный друг и благодетель,
мою месть номер первый.
Шубин раскутал одну фигуру, и Берсенев увидел отменно схожий, отличный
бюст Инсарова. Черты лица были схвачены Шубиным верно до малейшей
подробности, и выражение он им придал славное: честное, благородное и
смелое.
Берсенев пришел в восторг.
- Да это просто прелесть! - воскликнул он. - Поздравляю тебя. Хоть на
выставку! Почему ты называешь это великолепное произведение местью?
- А потому, сэр, что я намерен поднести это, как вы изволили
выразиться, великолепное произведение Елене Николаевне в день ее именин.
Понимаете вы сию аллегорию? Мы не слепые, мы видим, что около нас
происходит, но мы джентльмены, милостивый государь, и мстим
по-джентльменски.
- А вот, - прибавил Шубин, раскутывая другую фигурку, - так как
художник, по новейшим эстетикам, пользуется завидным правом воплощать в себе
всякие мерзости, возводя их в перл создания, то мы, при возведении сего
перла, номера второго, мстили уже вовсе не как джентльмены, а просто en
canaille*.
______________
* как канальи (франц.).
Он ловко сдернул полотно, и взорам Берсенева предстала статуэтка, в
дантановском вкусе, того же Инсарова. Злее и остроумнее невозможно было
ничего придумать. Молодой болгар был представлен бараном, поднявшимся на
задние ножки и склоняющим рога для удара. Тупая важность, задор, упрямство,
неловкость, ограниченность так и отпечатались на физиономии "супруга овец
тонкорунных", и между тем сходство было до того поразительно, несомненно,
что Берсенев не мог не расхохотаться.
- Что? забавно? - промолвил Шубин, - узнал ироя? На выставку тоже
советуешь послать? Это, братец ты мой, я сам себе в собственные именины
подарю... Ваше высокоблагородие, позвольте выкинуть коленце!
И Шубин прыгнул раза три, ударяя себя сзади подошвами.
Берсенев поднял с полу полотно и забросил им статуэтку.
- Ох ты, великодушный, - начал Шубин, - кто бишь в истории считается
особенно великодушным? Ну, все равно! А теперь, - продолжал он, торжественно
и печально раскутывая третью, довольно большую массу глины, - ты узришь
нечто, что докажет тебе смиренномудрие и прозорливость твоего друга. Ты
убедишься в том, что он, опять-таки как истинный художник, чувствует
потребность и пользу собственного заушения. Взирай!
Полотно взвилось, и Берсенев увидел две, рядом и близко поставленные,
точно сросшиеся, головы... Он не тотчас понял, в чем дело, но,
приглянувшись, узнал в одной из них Аннушку, в другой самого Шубина.
Впрочем, это были скорее карикатуры, чем портреты. Аннушка была представлена
красивою жирною девкой с низким лбом, заплывшими глазами и бойко вздернутым
носом. Ее крупные губы нагло ухмылялись; все лицо выражало чувственность,
беспечность и удаль, не без добродушия. Себя Шубин изобразил испитым,
исхудалым жуиром, с ввалившимися щеками, с бессильно висящими косицами
жидких волос, с бессмысленным выражением в погасших глазах, с заостренным,
как у мертвеца, носом.
Берсенев отвернулся с отвращением.
- Какова двоешка, брат? - промолвил Шубин. - Не соблаговолишь ли
сочинить приличную подпись? К первым двум штукам я уже подписи придумал. Под
бюстом будет стоять: "Герой, намеревающийся спасти свою родину". Под
статуэткой: "Берегитесь, колбасники!" А под этой штукой - как ты думаешь? -
"Будущность художника Павла Яковлева Шубина..." Хорошо?
- Перестань, - возразил Берсенев. - Стоило терять время на такую... -
Он не тотчас подобрал подходящее слово.
- Гадость? - хочешь ты сказать. Нет, брат, извини, уж коли чему на
выставку идти, так этой группе.
- Именно гадость, - повторил Берсенев. - Да и что за вздор? В тебе
вовсе нет тех залогов подобного развития, которыми до сих пор, к несчастию,
так обильно одарены наши артисты. Ты просто наклеветал на себя.
- Ты полагаешь? - мрачно проговорил Шубин. - Если во мне их нет и если
они ко мне привьются, то в этом будет виновата... одна особа... Ты знаешь
ли, - прибавил он, трагически нахмурив брови, - что я уже пробовал пить?
- Врешь?!
- Пробовал, ей-богу, - возразил Шубин и вдруг осклабился и просветлел,
- да невкусно, брат, в горло не лезет и голова потом как барабан. Сам
великий Лущихин - Харлампий Лущихин, первая московская, а по другим,
великороссийская воронка - объявил, что из меня проку не будет. Мне, по его
словам, бутылка ничего не говорит.
Берсенев замахнулся было на группу, но Шубин остановил его.
- Полно, брат, не бей; это как урок годится, как пугало.
Берсенев засмеялся.
- В таком случае, пожалуй, пощажу твое пугало, - промолвил он, - и да
здравствует вечное, чистое искусство!
- Да здравствует! - подхватил Шубин. - С ним и хорошее лучше, и дурное
не беда!
Приятели крепко пожали друг другу руку и разошлись.
НАЗАД ВПЕРЁД
|
