Главная
Владельцам сайтов - надёжный заработок
Поступление за деньги
Подача документов
Математика
Сочинение
Обществознание
Результаты экзамена
Ссылки
Апелляция
Купить CD ШКОЛЬНАЯ ПРОГРАММА
Купить 1C:Репетитор.Русский язык (9-11 класс)
Учебник составлен при активном участии
филологического факультета МГУ.
Купить Teach Pro. Математика 7-11 класс
Купить Тесты по математике
Купить CD Геометрия
Купить CD Математика/Начала анализа
Купить CD Тригонометрия
Купить CD Уравнения/Неравенства
|
Накануне
XXV
- К вам пришел какой-то, кто его знает, слесарь, что ль, какой, -
говорил на следующий вечер Берсеневу его слуга, отличавшийся строгим
обхождением с барином и скептическим направлением ума, - хочет вас видеть.
- Позови, - промолвил Берсенев.
Вошел "слесарь". Берсенев узнал в нем портного, хозяина квартиры, где
жил Инсаров.
- Что ты? - спросил он его.
- Я к вашей милости, - начал портной, медленно переставляя ноги и по
временам взмахивая правою рукой с захваченным тремя последними пальцами
обшлагом. - Наш жилец, кто его знает, очень болен.
- Инсаров?
- Точно так, наш жилец. Кто его знает, вчера еще с утра был на ногах,
вечером только пить просил, наша хозяйка ему и воду носила, а ночью
залопотал, нам-то слышно, потому перегородка; а сегодня утром уж и без
языка, лежит, как пласт, а жар от него, боже ты мой! Я подумал, кто его
знает, умрет, того и гляди; в квартал, Думаю, надо дать знать. Потому как он
один; да хозяйка мне говорит: "Сходи, мол, ты к тому жильцу, у кого наш-то
на даче нанимался: может, он тебе что скажет аль сам придет". Вот я к вашей
милости и пришел, потому как нам нельзя, то есть...
Берсенев схватил фуражку, сунул портному в руку целковый и тотчас
поскакал с ним на квартиру Инсарова.
Он нашел его лежащего на диване в беспамятстве, не раздетого. Лицо его
страшно изменилось. Берсенев тотчас приказал хозяину с хозяйкой раздеть его
и перенесть на постель, а сам бросился к доктору и привез его. Доктор
прописал разом пиявки, мушки, каломель и велел пустить кровь.
- Он опасен? - спросил Берсенев.
- Да, очень, - отвечал доктор. - Сильнейшее воспаление в легких;
перипневмония в полном развитии, может быть, и мозг поражен, а субъект
молодой. Его же силы теперь против него направлены. Поздно послали, а
впрочем, мы все сделаем, что требует наука.
Доктор был еще сам молод и верил в науку.
Берсенев остался на ночь. Хозяин и хозяйка оказались добрыми и даже
расторопными людьми, как только нашелся человек, который стал им говорить,
что надо было делать. Явился фельдшер - и начались медицинские истязания.
К утру Инсаров очнулся на несколько минут, узнал Берсенева, спросил:
"Я, кажется, нездоров?" - посмотрел вокруг себя с тупым и вялым недоумением
трудно больного и опять забылся. Берсенев поехал домой, переоделся, захватил
с собой кое-какие книги и вернулся на квартиру Инсарова. Он решился
поселиться у него, по крайней мере на первое время. Он огородил его кровать
ширмами, а себе устроил местечко около диванчика. Невесело и нескоро прошел
день. Берсенев отлучился только для того, чтобы пообедать. Настал вечер. Он
зажег свечку с абажуром и принялся за чтение. Все было тихо кругом. У хозяев
за перегородкой слышался то сдержанный шепот, то зевок, то вздох... Кто-то у
них чихнул, и его шепотом побранили; за ширмами раздавалось тяжелое и
неровное дыхание, изредка прерываемое коротким стоном да тоскливым метанием
головы по подушке... Странные нашли на Берсенева думы. Он находился в
комнате человека, жизнь которого висела на нитке, человека, которого, он это
знал, любила Елена... Вспомнилась ему та ночь, когда Шубин нагнал его и
объявил ему, что она его любит, его, Берсенева! А теперь... "Что мне теперь
делать? - спрашивал он самого себя. - Известить ли Елену об его болезни?
Подождать ли? Это известие печальнее того, которое я же ей сообщил когда-то:
странно, как судьба меня все ставит третьим лицом между ними!" Он решил, что
лучше подождать. Взоры его упали на стол, покрытый грудами бумаг...
"Исполнит ли он свои замыслы? - подумал Берсенев, - Неужели все исчезнет?" И
жалко ему становилось молодой погибающей жизни, и он давал себе слово ее
спасти...
Ночь была нехороша. Больной много бредил. Несколько раз вставал
Берсенев с своего диванчика, приближался на цыпочках к постели и печально
прислушивался к его несвязному лепетанию. Раз только Инсаров произнес с
внезапной ясностью: "Я не хочу, я не хочу, ты не должна..." Берсенев
вздрогнул и посмотрел на Инсарова: лицо его, страдальческое и мертвенное в
то же время, было неподвижно, и руки лежали бессильно... "Я не хочу", -
повторил он едва слышно.
Доктор приехал поутру, покачал головой и прописал новые лекарства.
- Еще далеко до кризиса, - сказал он, надевая шляпу.
- А после кризиса? - спросил Берсенев.
- После кризиса? Исход бывает двоякий: aut Caesar, aut nihil*.
______________
* или - Цезарь, или - ничто (лат.).
Доктор уехал. Берсенев прошелся несколько раз по улице: ему нужен был
чистый воздух. Он вернулся и взялся за книгу. Payмера уж он давно кончил: он
теперь изучал Грота.
Вдруг дверь тихо скрипнула, и осторожно вдвинулась в комнату головка
хозяйской дочери, покрытая, по обыкновению, тяжелым платком.
- Здесь, - заговорила она вполголоса, - та барышня, что тогда мне
гривенничек...
Головка хозяйской дочери внезапно скрылась, и на место ее появилась
Елена.
Берсенев вскочил, как ужаленный; но Елена не шевельнулась, не
вскрикнула... Казалось, она все поняла в одно мгновение. Страшная бледность
покрыла ее лицо, она подошла к ширмам, заглянула за них, всплеснула руками и
окаменела. Еще мгновение, и она бы бросилась к Инсарову, но Берсенев
остановил ее.
- Что вы делаете? - проговорил он трепещущим шепотом. - Вы его погубить
можете!
Она зашаталась. Он подвел ее к диванчику и посадил ее.
Она посмотрела ему в лицо, потом окинула его взглядом, потом уставилась
на пол.
- Он умирает? - спросила она так холодно и спокойно, что Берсенев
испугался.
- Ради бога, Елена Николаевна, - начал он, - что вы это? Он болен,
точно, - и довольно опасно... Но мы его спасем; за это я вам ручаюсь.
- Он без памяти? - спросила она так же, как в первый раз.
- Да, он теперь в забытьи... Это всегда бывает в начале этих болезней,
но это ничего не значит, ничего, уверяю вас. Выпейте воды.
Она подняла на него глаза, и он понял, что она не слышала его ответов.
- Если он умрет, - проговорила она все тем же голосом, - и я умру.
Инсаров в это мгновение простонал слегка; она затрепетала, схватила
себя за голову, потом стала развязывать ленты шляпы.
- Что это вы делаете? - спросил ее Берсенев.
Она не отвечала.
- Что вы делаете? - повторил он.
- Я остаюсь здесь.
- Как... надолго?
- Не знаю, может быть, на весь день, на ночь, навсегда... не знаю.
- Ради бога, Елена Николаевна, придите в себя. Я, конечно, никак не мог
ожидать вас здесь увидеть; но я все-таки... предполагаю, что вы зашли сюда
на короткое время. Вспомните, вас могут хватиться дома...
- И что же?
- Вас будут искать... Вас найдут...
- И что же?
- Елена Николаевна! Вы видите... Он вас теперь защитить не может.
Она опустила голову, словно задумалась, поднесла платок к губам, и
судорожные рыдания с потрясающею силою внезапно исторглись из ее груди...
Она бросилась лицом на диван, старалась заглушить их, но все ее тело
поднималось и билось, как только что пойманная птичка.
- Елена Николаевна... ради бога... - твердил над ней Берсенев.
- А? Что такое? - раздался вдруг голос Инсарова.
Елена выпрямилась, а Берсенев так и замер на месте... Погодя немного он
подошел к постели... Голова Инсарова по-прежнему бессильно лежала на
подушке; глаза были закрыты.
- Он бредит? - прошептала Елена.
- Кажется, - отвечал Берсенев, - но это ничего; это тоже всегда так
бывает, особенно если...
- Когда он занемог? - перебила Елена.
- Третьего дня; со вчерашнего дня я здесь. Положитесь на меня, Елена
Николаевна. Я не отойду от него; все средства будут употреблены. Если нужно,
мы созовем консилиум.
- Он умрет без меня, - воскликнула она, ломая руки.
- Я вам даю слово извещать вас ежедневно о ходе его болезни, и если бы
наступила действительная опасность...
- Клянитесь мне, что вы тотчас пошлете за мною, когда бы то ни было,
днем, ночью; пишите записку прямо ко мне... Мне все равно теперь. Слышите ли
вы? обещаетесь ли вы это сделать?
- Обещаюсь, перед богом.
- Поклянитесь.
- Клянусь.
Она вдруг схватила его руку и, прежде чем он успел ее отдернуть,
припала к ней губами.
- Елена Николаевна... что вы это, - пролепетал он.
- Нет... нет... не надо... - произнес невнятно Инсаров и тяжело
вздохнул.
Елена подошла к ширмам, стиснула платок зубами и долго, долго глядела
на больного. Безмолвные слезы потекли по ее щекам.
- Елена Николаевна, - сказал ей Берсенев, - он может прийти в себя,
узнать вас; бог знает, хорошо ли это будет. Притом же я с часу на час жду
доктора...
Елена взяла шляпу с диванчика, надела ее и остановилась. Глаза ее
печально блуждали по комнате. Казалось, она вспоминала...
- Я не могу уйти, - прошептала она наконец.
Берсенев пожал ей руку.
- Соберитесь с силами, - промолвил он, - успокойтесь; вы оставляете его
на моем попечении. Я сегодня же вечером заеду к вам.
Елена взглянула на него, проговорила: "О мой добрый друг!" - зарыдала и
бросилась вон.
Берсенев прислонился к двери. Чувство горестное и горькое, не лишенное
какой-то странной отрады, сдавило ему сердце. "Мой добрый друг!" - подумал
он и повел плечом.
- Кто здесь? - послышался голос Инсарова.
Берсенев подошел к нему.
- Я здесь, Дмитрий Никанорович. Что вам? Как вы себя чувствуете?
- Один? - спросил больной.
- Один.
- А она?
- Кто она? - проговорил почти с испугом Берсенев.
Инсаров помолчал.
- Резеда, - шепнул он, и глаза его опять закрылись.
НАЗАД ВПЕРЁД
|
