Главная
Владельцам сайтов - надёжный заработок
Поступление за деньги
Подача документов
Математика
Сочинение
Обществознание
Результаты экзамена
Ссылки
Апелляция
Купить CD ШКОЛЬНАЯ ПРОГРАММА
Купить 1C:Репетитор.Русский язык (9-11 класс)
Учебник составлен при активном участии
филологического факультета МГУ.
Купить Teach Pro. Математика 7-11 класс
Купить Тесты по математике
Купить CD Геометрия
Купить CD Математика/Начала анализа
Купить CD Тригонометрия
Купить CD Уравнения/Неравенства
|
Мастер и Маргарита
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 11. Раздвоение Ивана
Бор на противоположном берегу реки, еще час назад освещенный майским
солнцем, помутнел, размазался и растворился.
Вода сплошной пеленой валила за окном. В небе то и дело вспыхивали
нити, небо лопалось, комнату больного заливало трепетным пугающим светом.
Иван тихо плакал, сидя на кровати и глядя на мутную, кипящую в пузырях
реку. При каждом ударе грома он жалобно вскрикивал и закрывал лицо руками.
Исписанные Иваном листки валялись на полу; их сдуло ветром, влетевшим в
комнату перед началом грозы.
Попытки поэта сочинить заявление насчет страшного консультанта не
привели ни к чему. Лишь только он получил от толстой фельдшерицы, которую
звали Прасковьей Федоровной, огрызок карандаша и бумагу, он деловито потер
руки и торопливо пристроился к столику. Начало он вывел довольно бойко:
"В милицию. Члена МАССОЛИТа Ивана Николаевича Бездомного. Заявление.
Вчера вечером я пришел с покойным М. А. Берлиозом на Патриаршие пруды..."
И сразу поэт запутался, главным образом из-за слова "покойным". С места
выходила какая-то безлепица: как это так -- пришел с покойным? Не ходят
покойники! Действительно, чего доброго, за сумасшедшего примут!
Подумав так, Иван Николаевич начал исправлять написанное. Вышло
следующее: "...с М. А. Берлиозом, впоследствии покойным...". И это не
удовлетворило автора. Пришлось применить третью редакцию, а та оказалась еще
хуже первых двух: "...Берлиозом, который попал под трамвай..." -- а здесь
еще прицепился этот никому не известный композитор-однофамилец, и пришлось
вписать: "...не композитором..."
Намучавшись с этими двумя Берлиозами, Иван все зачеркнул и решил начать
сразу с чего-то очень сильного, чтобы немедленно привлечь внимание
читающего, и написал, что кот садился в трамвай, а потом вернулся к эпизоду
с отрезанной головой. Голова и предсказание консультанта привели его к мысли
о Понтии Пилате, и для вящей убедительности Иван решил весь рассказ о
прокураторе изложить полностью с того самого момента, как тот в белом плаще
с кровавым подбоем вышел в колоннаду иродова дворца.
Иван работал усердно и перечеркивал написанное, и вставлял новые слова,
и даже попытался нарисовать Понтия Пилата, а затем кота на задних лапах. Но
и рисунки не помогли, и чем дальше -- тем путанее и непонятнее становилось
заявление поэта.
К тому времени, как появилась издалека пугающая туча с дымящимися
краями и накрыла бор и дунул ветер, Иван почувствовал, что обессилел, что с
заявлением ему не совладать, не стал поднимать разлетевшихся листков и тихо
и горько заплакал.
Добродушная фельдшерица Прасковья Федоровна навестила поэта во время
грозы, встревожилась, видя, что он плачет, закрыла штору, чтобы молнии не
пугали больного, листки подняла с полу и с ними побежала за врачом.
Тот явился, сделал укол в руку Ивана и уверил его, что он больше
плакать не будет, что теперь все пройдет, все изменится и все забудется.
Врач оказался прав. Вскоре заречный бор стал прежним. Он вырисовался до
последнего дерева под небом, рассчистившимся до прежней полной голубизны, а
река успокоилась. Тоска начала покидать Ивана тотчас после укола, и теперь
поэт лежал спокойно и глядел на радугу, раскинувшуюся по небу.
Так продолжалось до вечера, и он даже не заметил, как радуга растаяла и
как загрустило и полиняло небо, как почернел бор.
Напившись горячего молока, Иван опять прилег и сам подивился тому, как
изменились его мысли. Как-то смягчился в памяти проклятый бесовский кот, не
пугала более отрезанная голова, и, покинув мысль о ней, стал размышлять Иван
о том, что, по сути дела, в клинике очень неплохо, что Стравинский умница и
знаменитость и что иметь с ним дело чрезвычайно приятно. Вечерний воздух к
тому же и сладостен и свеж после грозы.
Дом скорби засыпал. В тихих коридорах потухли матовые белые лампы, и
вместо них согласно распорядку зажглись слабые голубые ночники, и все реже
за дверями слышались осторожные шажки фельдшериц на резиновых половиках
коридора.
Теперь Иван лежал в сладкой истоме и поглядывал то на лампочку под
абажуром, льющую с потолка смягченный свет, то на луну, выходящую из-за
черного бора, и беседовал сам с собою.
-- Почему, собственно, я так взволновался из-за того, что Берлиоз попал
под трамвай? -- рассуждал поэт. -- В конечном счете, ну его в болото! Кто я,
в самом деле, кум ему или сват? Если как следует провентилировать этот
вопрос, выходит, что я, в сущности, даже и не знал как следует покойника. В
самом деле, что мне о нем было известно? Да ничего, кроме того, что он был
лыс и красноречив до ужаса. И далее, граждане, -- продолжал свою речь Иван,
обращаясь к кому-то, -- разберемся вот в чем: чего это я, объясните,
взбесился на этого загадочного консультанта, мага и профессора с пустым и
черным глазом? К чему вся нелепая погоня за ним в подштанниках и со свечкой
в руках, а затем и дикая Петрушка в ресторане?
-- Но-но-но, -- вдруг сурово сказал где-то, не то внутри, не то над
ухом, прежний Иван Ивану новому, -- про то, что голову Берлиозу-то отрежет,
ведь он все-таки знал заранее? Как же не взволноваться?
-- О чем, товарищи, разговор! -- возражал новый Иван ветхому, прежнему
Ивану, -- что здесь дело нечисто, это понятно даже ребенку. Он личность
незаурядная и таинственная на все сто. Но ведь в этом-то самое интересное и
есть! Человек лично был знаком с Понтием Пилатом, чего же вам еще интереснее
надобно? И вместо того, чтобы поднимать глупейшую бузу на Патриарших, не
умнее ли было бы вежливо расспросить о том, что было далее с Пилатом и этим
арестованным Га-Ноцри?
А я черт знает чем занялся! Важное, в самом деле, происшествие --
редактора журнала задавило! Да что от этого, журнал, что ли, закроется? Ну,
что ж поделаешь: человек смертен и, как справедливо сказано было, внезапно
смертен. Ну, царство небесное ему! Ну, будет другой редактор и даже, может
быть, еще красноречивее прежнего.
Подремав немного, Иван новый ехидно спросил у старого Ивана:
-- Так кто же я такой выхожу в этом случае?
-- Дурак! -- отчетливо сказал где-то бас, не принадлежащий ни одному из
Иванов и чрезвычайно похожий на бас консультанта.
Иван, почему-то не обидевшись на слово "дурак", но даже приятно
изумившись ему, усмехнулся и в полусне затих. Сон крался к Ивану, и уж
померещилась ему и пальма на слоновой ноге, и кот прошел мимо -- не
страшный, а веселый, и, словом, вот-вот накроет сон Ивана, как вдруг решетка
беззвучно поехала в сторону, и на балконе возникла таинственная фигура,
прячущаяся от лунного света, и погрозила Ивану пальцем.
Иван без всякого испуга приподнялся на кровати и увидел, что на балконе
находится мужчина. И этот мужчина, прижимая палец к губам, прошептал:
-- Тссс!
НАЗАД ВПЕРЁД
|
