Главная
Владельцам сайтов - надёжный заработок
Поступление за деньги
Подача документов
Математика
Сочинение
Обществознание
Результаты экзамена
Ссылки
Апелляция
Купить CD ШКОЛЬНАЯ ПРОГРАММА
Купить 1C:Репетитор.Русский язык (9-11 класс)
Учебник составлен при активном участии
филологического факультета МГУ.
Купить Teach Pro. Математика 7-11 класс
Купить Тесты по математике
Купить CD Геометрия
Купить CD Математика/Начала анализа
Купить CD Тригонометрия
Купить CD Уравнения/Неравенства
|
Накануне
XII
- Ирой Инсаров сейчас сюда пожалует! - торжественно воскликнул он,
входя в гостиную Стаховых, где в ту минуту находились только Елена да Зоя.
- Wer?* - спросила по-немецки Зоя. Взятая врасплох, она всегда
выражалась на родном языке. Елена выпрямилась. Шубин поглядел на нее с
игривою улыбочкой на губах. Ей стало досадно, но она ничего не сказала.
______________
* Кто? (нем.).
- Вы слышали, - повторил он, - господин Инсаров сюда идет.
- Слышала, - отвечала она, - и слышала, как вы его назвали. Удивляюсь
вам, право. Нога господина Инсарова еще здесь не была, а вы уже считаете за
нужное ломаться.
Шубин вдруг опустился.
- Вы правы, вы всегда правы, Елена Николаевна, - пробормотал он, - но
это я только так, ей-богу. Мы целый день с ним вместе гуляли, и он, я уверяю
вас, отличный человек.
- Я об этом вас не спрашивала, - промолвила Елена и встала.
- Господин Инсаров молод? - спросила Зоя.
- Ему сто сорок четыре года, - отвечал с досадой Шубин.
Казачок доложил о приходе двух приятелей. Они вошли. Берсенев
представил Инсарова. Елена попросила их сесть и сама села, а Зоя отправилась
наверх: надо было предуведомить Анну Васильевну. Начался разговор, довольно
незначительный, как все первые разговоры. Шубин наблюдал молчком из уголка,
но наблюдать было не за чем. В Елене он замечал следы сдержанной досады
против него, Шубина, - и только. Он глядел на Берсенева и на Инсарова и, как
ваятель, сравнивал их лица. "Оба, - думал он, - не красивы собой: у болгара
характерное, скульптурное лицо; вот теперь оно хорошо осветилось; у
великоросса просится больше в живопись: линий нету, физиономия есть. А
пожалуй, и в того и в другого влюбиться можно. Она еще не любит, но полюбит
Берсенева", - решил он про себя. Анна Васильевна появилась в гостиную, и
разговор принял оборот совершенно дачный, именно дачный, не деревенский. То
был разговор весьма разнообразный по обилию обсуждаемых предметов; но
коротенькие, довольно томительные паузы прерывали его каждые три минуты. В
одну из этих пауз Анна Васильевна обратилась к Зое. Шубин понял ее немой
намек и скорчил кислую рожу, а Зоя села за фортепьяно, сыграла и спела все
свои штучки. Увар Иванович показался было из-за двери, но пошевелил перстами
и отретировался. Потом подали чай, потом прошлись всем обществом по саду...
На дворе стемнело, и гости удалились.
Инсаров действительно произвел на Елену меньше впечатления, чем она
сама ожидала, или, говоря точнее, он произвел на нее не то впечатление,
которого ожидала она. Ей понравилась его прямота и непринужденность, и лицо
его ей понравилось; но все существо Инсарова, спокойно твердое и обыденно
простое, как-то не ладилось с тем образом, который составился у нее в голове
от рассказов Берсенева. Елена, сама того не подозревая, ожидала чего-то
более "фатального". "Но, - думала она, - он сегодня говорил очень мало, я
сама виновата; я не расспрашивала его; подождем до другого раза... а глаза у
него выразительные, честные глаза!" Она чувствовала, что ей не преклониться
перед ним хотелось, а подать ему дружески руку, и она недоумевала: не такими
воображала она себе людей, подобных Инсарову, "героев". Это последнее слово
напомнило ей Шубина, и она, уже лежа в постели, вспыхнула и рассердилась.
- Как вам понравились ваши новые знакомые? - спросил на возвратном пути
Берсенев у Инсарова.
- Они мне очень понравились, - отвечал Инсаров, - особенно дочь.
Славная, должно быть, девушка. Она волнуется, но в ней это хорошее волнение.
- Надо будет к ним ходить почаще, - заметил Берсенев.
- Да, надо, - проговорил Инсаров и ничего больше не сказал до самого
дома. Он тотчас заперся в своей комнате, но свеча горела у него далеко за
полночь.
Берсенев не успел еще прочесть страницу из Раумера, как горсть
брошенного мелкого песку стукнула о стекла его окна. Он невольно вздрогнул,
раскрыл окно и увидал Шубина, бледного как полотно.
- Экой ты неугомонный! ночная ты бабочка! - начал было Берсенев.
- Тс! - перебил его Шубин, - я пришел к тебе украдкой, как Макс к
Агате. Мне непременно нужно сказать тебе два слова наедине.
- Да войди же в комнату.
- Нет, не нужно, - возразил Шубин и облокотился на оконницу, - этак
веселее, больше на Испанию похоже. Во-первых, поздравляю тебя: твои акции
поднялись. Твой хваленый необыкновенный человек провалился. За это я тебе
поручиться могу. А чтоб тебе доказать мою беспристрастность, слушай: вот
формулярный список господина Инсарова. Талантов никаких, поэзии нема,
способностей к работе пропасть, память большая, ум не разнообразный и не
глубокий, но здравый и живой; сушь и сила, и даже дар слова, когда речь идет
об его, между нами сказать, скучнейшей Болгарии. Что? ты скажешь, я
несправедлив? Еще замечание: ты с ним никогда на ты не будешь, и никто с ним
на ты не бывал; я, как артист, ему противен, чем я горжусь. Сушь, сушь, а
всех нас в порошок стереть может. Он с своею землею связан - не то что наши
пустые сосуды, которые ластятся к народу: влейся, мол, в нас, живая вода!
Зато и задача его легче, удобопонятнее: стоит только турок вытурить, велика
штука! Но все эти качества, слава богу, не нравятся женщинам. Обаяния нет,
шарму; не то что в нас с тобой.
- К чему ты меня приплел? - пробормотал Берсенев. - И в остальном ты не
прав: ты ему нисколько не противен, и с своими соотечественниками он на
ты... я это знаю.
- Это другое дело! Для них он герой; а, признаться сказать, я себе
героев иначе представляю; герой не должен уметь говорить: герой мычит, как
бык; зато двинет рогом - стены валятся. И он сам не должен знать, зачем он
двигает, а двигает. Впрочем, может быть, в наши времена требуются герои
другого калибра.
- Что тебя Инсаров так занимает? - спросил Берсенев. - Неужели ты
только для того прибежал сюда, чтоб описать мне его характер?
- Я пришел сюда, - начал Шубин, - потому что мне дома очень было
грустно.
- Вот как! Уже не хочешь ли ты опять заплакать?
- Смейся! Я пришел сюда, потому что я готов локти себе кусать, потому
что отчаяние меня грызет, досада, ревность...
- Ревность? к кому?
- К тебе, к нему, ко всем. Меня терзает мысль, что если б я раньше
понял ее, если б я умеючи взялся за дело... Да что толковать! Кончится тем,
что я буду все смеяться, дурачиться, ломаться, как она говорит, а там возьму
да удавлюсь.
- Ну, удавиться ты не удавишься, - заметил Берсенев.
- В такую ночь, конечно, нет; но дай нам только дожить до осени. В
такую ночь люди умирают тоже, только от счастья. Ах, счастье! Каждая
вытянутая через дорогу тень от дерева так, кажется, и шепчет теперь: "Знаю
я, где счастье... Хочешь, скажу?" Я бы позвал тебя гулять, да ты теперь под
влиянием прозы. Спи, и да снятся тебе математические фигуры! А у меня душа
разрывается. Вы, господа, видите, что человек смеется, значит, по-вашему,
ему легко; вы можете доказать ему, что он самому себе противоречит, -
значит, он не страдает... Бог с вами!
Шубин быстро отошел от окошка. "Аннушка!" - хотел было крикнуть ему
вслед Берсенев, но удержался: на Шубине действительно лица не было. Минуты
две спустя Берсеневу даже почудились рыдания: он встал, отворил окно; все
было тихо; только где-то вдали какой-то, должно быть, проезжий мужичок тянул
"Степь Моздокскую".
НАЗАД ВПЕРЁД
|
